Артистов раздели под Шекспира

Комедии Шекспира – штука хитрая, животики от смеха не надорвешь, острословием не натешишься. Обычно постановки его текстов грозят превратиться в пошловатый фарс, напичканный сальными пластическими шуточками, теряющими свою актуальность на пятидесятом спектакле – настолько велико число прочтений и вариаций при всей логичности повествования. Дни.Ру посмотрели Шекспира в прочтении Льва Додина - выписанный из Петербурга спектакль "Бесплодные усилия любви" дали 6 ноября в столичном Малом театре. Придворная пьеса с обычной дотошностью основателя "Театра Европы" была сыграна от буквы к букве без допускавшихся даже у Шекспира вульгаризмов - это с одной стороны. С другой - очевидно, никак не нарадуясь на молодость да ладность артистов, режиссер и художник (Александр Боровский, московский, между прочим) раздевают их по пояс – всех без разбора, мужчин и женщин. Безусловно, Наварра – теплый гористый юг Франции и север Испании, но даже в наше бесстыдное время ходить с оголенным верхом в общественных местах считается моветоном. А когда на героях появляются кое-какие одеяния, апологетом вкуса их назвать также не представляется возможным. Воплощение чистоты и невинности - длинные белые платья в стиле скандинавских принцесс XI века - обезображиваются воткнутыми в декольте солнцезащитными очками.

Туалеты господ, не считая их первого появления в тканевых памперсах, кипенно-белые, и щеголеватые остроносые туфли того же цвета только дополняют классический портрет испанского мачо, совершающего полуденный морской променад. Подтверждая этот брутальный имидж, все трое – король Фердинанд (Владимир Селезнев), Бирон (Алексей Морозов) и Лонгвилль (Георгий Цнобиладзе) - подобно мартышкам, карабкаются вверх, вниз и диагонально по пяти наклонным трубам, испещренным отверстиями, чтобы за них было проще уцепиться. Дамы их сердца – принцесса Французская (Алена Старостина), Розалина (Елизавета Боярская) и Мария (Елена Соломонова) - изредка тоже там появляются, но уже внутри. Так же и чувства их, натыкаясь друг на друга, нелепые и свежие – первые, одним словом - устремляются вверх прямо и под углом, словно передвигаясь по доселе незаполненным трубам их тел. Вероятно, молодостью следует объяснить и артикуляцию артистов – настолько старательную, аффектированно выписанную речь произносит Алена Старостина, что губа нет-нет, да вздрогнет – то: что Жванецкий назвал бы "пересаливать лицом", а в переводе на профессиональный язык "играть лицом", удается артистам блестяще. Два с небольшим часа действия, не веселого, не грустного - бледноватого, единожды лишь скрашиваются краткой интонационно закругленной речью Игоря Иванова – Дона Адриано, дающей надежду на завершение спектакля. Однако таких "концов" в постановке будет еще несколько, посему даже самые бравые зрители робко похлопали, ошибочно решив, что это заключение постановки Санкт-Петербургского светоча. Ничего страшного, что ошиблись – как только спектакль действительно закончился, у поклонников Додина появилась возможность наверстать упущенное. Зал по традиции разразился овациями.